Кицунэ
Живые: Джанго
Но почему… почему…
Срываешься в крик, оставшись в живых?
Ошибка невозможна бесконечным ожиданием ночей…. Таких пустых без тебя… Джанго.
И уже бессмысленна смерть – которую Хиро почти принял в себя. И не страшно – если руки Джанго – руки палача. Тело напряглось в невыносимом желании жить… Или умереть, широко распахнутыми глазами – расширенными болью зрачками – пробивая дымчатую темноту закрытого шлема. Что абсолютно все равно. Теперь.
Бодигард отстранился, сколько презрительной скуки в лишь слегка измененном шлемом голосе
-Отпустите его. Пусть расскажет другим.
Подломлены колени, но на ватных ногах, в гробовом молчании – через ржавые подтеки крови – на выход. Сердце колотится о ребра – так, что трудно дышать. Даже предсмертным насилием – даже его смертью – побрезговал Джанго. Жизнь, желанная до стесанной кожи пальцев, когда открывал люк, ища выход, - жизнь стала горьким, ненужным подарком.
Джанго….
Ветер, с запахом гари - Церес полыхал кострами зачисток – ударил в ноздри. Хиро приложил пальцы к вискам. Он жив, остальное - ненужная боль. Может, в отчаянном бреду – в ожидании смерти, ему просто показалось… Как иллюзия счастья – Джанго… Себя обмануть трудно. Но можно… можно всегда. Навсегда… Уйти, просто уйти – зная что он постепенно становится сном. Нереальным в разломе подворотен.
Хиро подобрал растеряно оброненную кем-то пачку сигарет. Не пустую – нет. Первая затяжка – в кашель. Он почти не курил – и опять не прошено вспомнил: Джанго – Джанго не одобрял этого, а потом уже и не хотелось. Дым снова ободрал горло. Горький. Серое небо – тяжелое, низкое.
Хиро встал, плотно запахнул куртку. Темные следы на рассеченном трещинами покрытии улиц, сапоги запачканы кровью, смоет дождь. Скоро.
Тяжелые наручни лязгнули – раскрываясь. Джанго снял шлем, тряхнул длинными светлыми волосами. Стер салфеткой соленую накипь пота со лба.
Усталые глаза – пока кто-то из младших в отряде возится с креплениями его защитного костюма. Бронь отливала черным в синеву, будто затемненное изогнутое зеркало – отражая и искажая лицо.
-Оставь. Уже все.
Он освободился от последних сегментов костюма. Сел, сцепив руки в замок, упираясь в костяшки пальцев лбом. Элитный бодигард, старший в своей сетке, что ему до какого-то монгрела? Ничего, кроме любви. Любви, которая так и не смогла умереть. Не смогла задохнуться в четырех стенах его комнаты. Проклятье. Стиснутые зубы. Брови в болезненном изломе и страшно закрыть глаза. Ведь тогда:
Его тень обнимает за плечи… Зовет поцелуями измученный рот. Не одного изъяна не выставит ночной отсвет – на тонких косточках ключиц. Как и безжалостный верхний свет – сегодня. Он так же хорош и все как вчера. Все как во вчера, когда Джанго только начинал. Первый экзамен Джанго – низший разряд. И они идут – плевав на контрасты волос – в клуб. Тогда он совсем не умел играть в бильярд, с тех пор научился – согласно ранжиру… Но нравилось, как шары сталкиваются друг с другом. Один из немногих звуков – что нравится до сих пор, который все еще проникает в сознание – затрагивая душу… А Хиро сразу почувствовал кий, как естественное продолжение ладони… А потом изменился ранг, и раньше чем любовник с волосами цвета смолы, стал проблемой – Хиро ушел. Исчез. Не мешать. Карьера – она осталась ему. И он отработал полную цену. Бригадир бодигардов, первый ранг, перспективы в категорию “элита”.
Не думать. Иначе он рискует сорваться, вдребезги разбивая свою жизнь. Ради темно-вишневых губ, что тянулись к его губам, заранее прощая им надменность. Почему, несмотря на жар пожарищ, ему так не хватало в том подвале тепла?
Джанго нервными пальцами путал тонкие серебряные пряди, рассекая квадрат помещения шагами. Что гулко отдавались в висках. Это не возможно: но он сделает это… Потому что упрямый взгляд из-под жесткой челки, плечи почти втертые в кирпич… А руки горели от его кожи – даже через перчатки, через глухую бездушность металла.
Джанго в отчаянной решительности накинул легкую кирасу кевларовой защиты. Привычная тяжесть зарядника на поясе.
С тихим шипением ушла в пазы дверь за его спиной… Закрываясь.
Он выследил чутьем охотника, не заботясь ценою смерти – если кто-то здесь, в Цересе, попробует воспрепятствовать ему – бодигарду класса “А”. Он выследил – он стоил своего класса. И лишь белизна на костяшках сжатых на оружии пальцев – свидетель напряжения. Он нашел Хиро, в третьесортном кабаке, где разбавляют даже стаут. Где дым ест глаза – в непрошеные слезы. Он сидел у стойки, встретив силуэт Джанго пустыми глазами, где стаут будто наполнил собой проруби зрачков. Монгрелы расступались, настороженно ощупывая взглядами прямую спину Джанго. Никто не хотел умирать, но никто не хотел его здесь, и тихая ненависть – свежая в формате ушедшей ночи – конденсировалась в зале. Плевать. Только подойти – на расстоянье в сантиметры – не веря в собственное безумие. Почему так равнодушны к нему глаза Хиро, неужели он, дрожью узнавший руки Джанго, не понимает, ради чего бодигард здесь? Или не верит? Он думал быстро – такая работа. И тело, привычно начинает действовать – только уловив мысль. Потому что в бою нет места нерешительности долгих раздумий.
Он упал на колени. Натурально упал, безо всякой группировки, со всей дури, с громким стуком, на заплеванный пол - с отчаяньем. И Хиро на момент испугался, что он раздробит незащищенные колени. И поверил. Глюки не падают так, чтоб плеснулось в бокале спиртное. И перестало дышать, перехваченное спазмом горло. И почему-то исчез тихий гомон, и губы Джанго шевелились в немую, будто кто-то вырубил звук во всем мире.
А секс был жестким: на столь же жесткой кровати, и лопатки упирались… стирались.. каждым толчком. И он выгибался под гнетам стальных пальцев, но не уходя – только навстречу боли… Что важнее слов – показатель реальности. Невозможной реальности: где сухие и жесткие губы Джанго терзают шею… Собирая свежие капли пота, ловя вибрацию каждого стона… Зрачки в зрачки: на общий выдох, когда бодигард дошел до предела глубины, врываясь в нутро Хиро. Такое узкое и горячее. Так долго ждавшее его. И последний крик пойман ртом.
А потом было нежно-нежно-нежно. Траектория пальцев на влажной коже… прохлада простыней – и преступно – но все же – сигарета на двоих. Молчанье… дороже слов. Гордый профиль Джанго напротив окна. Огонек высвечивает алым жесткую линию рта. Еле заметную улыбку. И сердце сжимается пронзительной нежностью. И Хиро подходит тихо-тихо. Обнимая Джанго со спины, целует в прохладный висок. И бодигард прижимается к его груди, роняя голову назад, подставляет губы… И почему ему никогда не приходило в голову – так?
Но все это без шансов. Одни против устоев Амоя – им не выиграть даже ценою намертво переплетенных рук. Никогда, без шансов. Здесь бессильны даже спаянные губы – у мира выиграть невозможно.
Можно…
Можно уйти, унося как немыслимый сон – память этих часов, но остаться.. остаться нельзя. Только не говорить ничего сейчас, а преступить последнюю черту, он никогда не смел хотеть Джанго – так. Но бодигард не сопротивлялся однозначной ласке пальцев, проникающих внутрь. Только прогнулся спиной, подставляя соски. И раньше чем волосы упали, скрывая лицо - Хиро успел заметить тонкую, болезненную усмешку. И тихий шепот:
-Давай, Хиро. Не бойся. Ты не будешь первым.
Он не был первым, но был безумно нежным, отдавая все нерастраченное вне Джанго тепло. Без остатка. Понимая – единственная ночь и завтра не кому будет передать как нежно-нежно-нежно – можно…
Утро ударило по щекам лучом солнца: пора. Не жить долго и счастливо: умереть в один день. Джанго уже одет, неприступный и гордый: пьет сок из высокого бокала. Немыслимо далекий. Любимое оружие бодигарда у изголовья постели.. И сейчас все возможно. Но проще уйти. Просто уйти…
Вчера они говорили взахлеб, но занозой застряло в висках: облава не приходит просто так - только по четким адресам. Структура информаторов, вот черт. И слишком недавно – они сменили логово. И только один, кроме него, выжил. Бессмысленно искать среди мертвых – их лица чисты.
Хиро шел, независимо выпрямив спину – прочь из Танагуры. И только одна мысль – как щит, чтоб не о Джанго, оставленном позади. Их двое – живых после бойни. Второй – Окада. И он, Хиро, посмертно верный – не Сенто, но банде, - должен найти его.
(с) Кицунэ