Gabriel Vega
Если бы все было иначе
Я стою перед зеркалом и разглядываю свое лицо, усталое, осунувшееся, безразличное. И тот самый шрам, слева, оставленный рукой некогда дорогого мне человека. Блонди, слугой которого я был…
Ясон… Отражение на экранах мониторов, обрывки деловых разговоров, главный герой всех слухов и сплетен Тонагуры…
Я любил его. Безответно и тихо.
Я следил за ним неустанно днем и ночью, проверяя все,
К чему прикасалась его затянутая в белую перчатку рука, будь то последняя оперативная сводка или же гибкое тело очередного зверька любимца.
Впрочем, теперь, спустя два года после его гибели, это не имеет никакого значения…
Рики… Странный парень с карими глазами.
Я так и не смог понять, что же привлекало в нем лучшего из лучших.
Сила? Оба обладали ею, и были равны, несмотря на рамки диких законов этого мира.
Их любовь обернулась градом стеклянных осколков, остриями арматуры и бетонной плитой, отрезавшей путь раз и навсегда.
Вновь и вновь я задумываюсь о том, что, если бы все было немного иначе?
Бедняга Гай, обреченный на жизнь с вечным чувством вины, искалеченный ревностью и болью, внутри и снаружи… Пригоршня пепла в руке. Ветер…
Ночные кошмары Рауля… Он задыхается, кричит, просыпается, смеется...
Теперь я точно знаю, в "сердце" Юпитера есть место для любви и скорби.
Будет ли лучшим решением просто забыть?
Захлебываясь сигаретным дымом, я представляю себе одно и то же: спасение, несмотря и вопреки.
Рассчитываю время и скорость движения по горящей плоскости.
Оба могли успеть, если бы зверек вдруг не решил умереть рядом с хозяином.
Внезапный поворот сюжета пьесы под названием жизнь.
Красивый спектакль с нелепым концом.
Две сигареты…
Саркастический пафос без рева фанфар.
И я забываю.
В моем разуме вспыхивают картины счастливой и радостной жизни, вдалеке от суеты технократического ада, где-нибудь на задворках цивилизации.
В темноте и тишине я улыбаюсь собственным мыслям, прикрыв глаза, вижу: улыбку на обоженном, но все еще прекрасном лице Ясона и ладони Рики, возлежащие на его плечах…
Вино и сигареты, мерный скрип инвалидного кресла и капли утренней росы в черных, тронутых сединой волосах…
Умиротворение и отпущение.
В нелегкой работе за двоих, надорванной пояснице и ноющих мышцах.
Улыбаясь носить на руках, терпеть молчаливые оскорбления и прошлые обиды.
Любить и быть свободным от рамок и границ.
Разве это не та заветная мечта, к которой так яростно стремились оба?
Я нарочно вычеркиваю из предрассветных мечтаний горечь и боль, анальгетики и спазмалитики, разбитую посуду, страх перед будущим и бессильную злобу.
Я отвожу свой мысленный взор от дрожащих рук с остервенением сминающих окурки, нарочно не слыша приглушенной шелестом листвы ругани.
Это мои мечты и я, как их творец имею право выбирать.
Бывший слуга высшего из высших, решивший все раз и навсегда, я помню подмену: две дешевых сигареты в пачке с ярким названием "Черная луна"…
Я смеюсь, прикрывая шрам ладонью, радуюсь, как мальчишка, вновь взломавший систему слежения. Я знаю…
Но, разумеется, теперь, это не имеет никакого значения.
Для меня, уставшего от всего безумца, глядящего на себя в зеркало и для них, влюбленных, оставшихся в живых, несмотря и вопреки, живущих где-то там, в забытом всеми раю.
(c) Gabriel Vega