Naya Hall

Ай но Кусаби: история, которая потрясла мир

Глава 1.

Любви недостижимо торжество –
Так пусть хранима будет сердца тайна
Безмолвьем уст и сухостью ресниц!

Франциско Кеведе-и-Вильегас

Этот день ничем не отличался от других пасмурных дождливых дней на Амой, разве что тем, что на этот раз небеса решили выплеснуть планету столько воды, чтобы очистить её всю сразу, унести с собой то, что столетиями наносило несмываемый отпечаток на всю историю цивилизации. По глади высотных зданий хлестали плети дождя, рассыпаясь сотнями тысяч брызг, небо было тёмно-серым, даже не свинцовым, а именно тёмно-серым, безразличным ко всему, что творилось под ним. Из-за сплошной стены ливня трудно было различить даже самые крупные детали зданий, из всего того, что происходило на улице, выступали только сумрачные размытые очертания бесконечного переплетения улиц, устремлявшихся в небо игл зданий. Взгляд стоявшего у окна был устремлён на маячивший где-то вдалеке серым размытым пятном Церес со всеми его трущобами, мысль о том, что никогда раньше его взгляд осознанно не обратился бы в ту сторону, заставила его губы искривиться в усмешке. Церес… Район, где жили, живут и будут жить отбросы общества… В грязи, разврате, в бессмысленной пустоте прожигая свою жизнь, если, конечно, кому-нибудь из них однажды не повезёт так, как повезло этому ублюдку по имени Рики. Странный звенящий хруст заставил стоявшего у окна на мгновение отвлечься от своих мыслей и вернуться в реальный мир. Лопнувший в его руках хрусталь осыпался на ковёр. Смешиваясь с золотистой прозрачной жидкостью, по запястью стекала кровь из повреждённой ладони. Сейчас это показалось ему довольно странным, потому что вот уже больше месяца он не ощущал себя живым. Да, он существовал: он исполнял все возложенные на него обязанности, он мог дышать, но жить он уже не мог. Порой начинало казаться, что всё, что с ним происходит сейчас – это просто страшный сон, кошмар… Что-то наподобие виртуальной реальности, в которой живёшь, но не можешь чувствовать. Раньше он считал, что чувства - отнюдь не такая важная составляющая жизни, как может показаться на первый взгляд. Но то, во что превращается оная в отсутствие чувств, уже нельзя именовать жизнью. Это просто существование, существование на грани безумия, постоянное ожидание того, что вот-вот ты сорвёшься, и тогда всё будет кончено… Вот только разве не этого он хотел? Разве он не хотел однажды закрыть глаза, чтобы завтра не открыть их? После смерти Ясона он уже ни в чём не был уверен. Раньше сама мысль о том, что его холодный, расчётливый ум, власти которого он подчинялся всегда, сможет отступить перед лицом переживаний, заставила бы его лишь холодно улыбнуться своему отражению в зеркале… Сейчас же ему хотелось лишь одного: чтобы эта пытка быстрее закончилась, чтобы пустое бессмысленное существование оборвалось здесь и сейчас – немедленно. Пока что он сам ещё не знал, что заставляло его жить, как прежде… Наверное, привычка. Привычка… Чуть больше месяца назад он стоял в этой самой комнате и смотрел ему в глаза… Когда он вспоминал взгляд, устремлённый на него в тот момент, этот пристальный испытующий взгляд голубых глаз - вот тогда ему действительно хотелось умереть, и он от всей души жалел о том, что этого не случилось много лет назад, в Академии, когда они с Ясоном только познакомились… Этот взгляд, и этот голос, и последние слова, которые он слышал от него в свой адрес: “Ты, как всегда, безупречен в своём совершенстве, Рауль.” Он никогда не смотрел на него так, как в тот день… Никогда раньше, даже после того, как этот ублюдочный монгрел вошёл в его жизнь, чтобы раз и навсегда разрушить всё, что их связывало… И никогда ничьи слова не могли причинить ему такую боль… Когда-то всё было совсем по-другому… возможно, это была лишь иллюзия того, что могло бы быть на самом деле… Отражение серой невзрачной действительности улиц в изумрудных глазах казалось страшным… страшным своей пустотой… пустотой взгляда и неизбежной пугающей обречённостью, которой был наполнен для Рауля этот мир в последнее время. Он закрыл глаза всего лишь на мгновение – чтобы вспомнить всего один эпизод, а воспоминания нахлынули нескончаемым потоком, все сразу, и он уже не мог их остановить, оставалось только подчиниться течению, и в тот момент ему хотелось, чтобы они не прекращались никогда, потому что если бы можно было жить воспоминаниями, тогда он наверняка был бы счастлив…

Ему тогда было чуть больше пятнадцати – возраст, обязывающий ко многому, особенно если ты – блонди. День, когда они познакомились с Ясоном, Рауль запомнил очень хорошо, потому что этот день мог бы стать последним в его жизни. Стоя в одном из коридоров Академии, он раздумывал о бесполезности своего существования. По сути, каждый блонди от рождения обречён на одиночество и пустоту, только не все находят способ с этим справляться. В данный момент Рауль Эм, перспективный ученик класса высшей ступени, вспоминал слова преподавателей, которые, все, как один, прочили ему прекрасное будущее, отличную карьеру и все прочие прелести жизни блонди, на которые он был обречён от рождения. Да, его все считали гордостью Академии, говорили даже, что за столько лет выпусков он будет первым, кто добился столь блестящих результатов… Но всё это вместе взятое всё равно не могло компенсировать той пустоты и того одиночества, которые преследовали его с рождения. Он знал о том, что ему многие завидовали, знал о том, что многие хотели бы оказаться на его месте, но сейчас (он думал об этом с какой-то пустой обречённостью) он не колеблясь ни минуты, уступил бы все свои привилегии кому угодно. Сквозь стекло видна была просторная тренировочная площадка, на которой Рауль видел десятки себе подобных “совершенств”, рождённых для того, чтобы являть собой безукоризненный пример всем и никогда не показывать своих истинных чувств, обречённых на вечное одиночество и вечное подчинение. Каждому из них уже отведена своя особая роль, с самого детства, “дети Юпитер” в целом являют собой безукоризненно отлаженную машину, механизм, в работе которой никогда не произойдёт сбоя, потому что все её элементы работают ИДЕАЛЬНО, нет такого понятия как несовершенство, когда речь заходит о блонди. Он не представлял себя одним из винтиков этой машины, готовым вечно жить в этой пустоте и исполнять свои функции, как чётко отлаженный механизм, потому сейчас ему было просто всё равно, что случится с ним в следующий момент. Абсолютно не отдавая себе отчёта в том, что делает, он шёл по коридору, автоматически отвечая на приветствия попадавшихся навстречу учеников Академии и здороваясь с преподавателями. Поднявшись на последний этаж, он прошёл по просторному холлу к двери, ведущей к лестнице на крышу, поднялся по ней, и распахнув последнюю дверь, отделявшую его от свободы, оказался на открытой площадке. В этот день было ветрено и пасмурно, ветер, ударивший ему в лицо, моментально растрепал волосы, и Рауль с усмешкой подумал о том, что сказали бы все, увидев сейчас “идеал” и “образец для всеобщего подражания” в таком виде: волосы растрёпаны, глаза лихорадочно сверкают… Медленно приблизившись к краю крыши, Рауль глянул вниз. Он находился на крыше центрального корпуса Академии, и с такой высоты все площадки и прилегающие территории пестрели далеко внизу крохотными пятнышками.

- Я никогда не думал, что ты настолько отчаянный, - услышал он за своей спиной голос и резко обернулся. Рауль видел парня, стоявшего напротив него несколько раз, впрочем, ни одна из этих встреч не отложилась в его сознании, потому что все они были мимолётными, ничего не значащими. Сейчас тот стоял напротив него и смотрел ему в глаза, и в этом взгляде не было интереса, лёгкого чувства зависти, и по этой же причине неприязни, как у многих, кто учился на том же уровне, что и он. Он просто смотрел ему в глаза, и от этого пристального взгляда Раулю на мгновение стало не по себе: он не был таким, каким должен был быть, пустым и безучастным, холодным и серьёзным – в этих глазах отражались все чувства и эмоции незнакомца.

-Я Вас знаю? – отчуждённо произнёс Рауль. Спросил так, как того требовали все правила и устои общества, в котором ему предстояло существовать.

-Что? А, ну да, мы виделись… Достаточно того, что я знаю тебя, - бросил парень небрежно. – Да ладно тебе, можешь ты хоть на минуту расслабиться?

За подобные слова и поведение тот мог поплатиться не только своей памятью, но и всей своей дальнейшей жизнью и ещё не начавшейся карьерой, потому сейчас Рауль с сомнением смотрел на него, пытаясь понять, что же скрывается за этим поведением – полное безрассудство или же хитрая игра…

- Ну допустим, что я один из твоих завистников, - хмыкнул тот, поскольку все сомнения Рауля разом отразились на его лице, - но какой интерес тогда мне был тебя сейчас останавливать? Честное слово, я знаю, что ты был готов прыгнуть вниз.

Взгляд его был устремлён через плечо Рауля, туда, куда тот только что смотрел, пытаясь представить, что же ожидает его, если у него хватит сил переступить эту черту… Ничего. Несколько секунд свободы и ничего после. Он так отчётливо осознал это в тот момент, когда смотрел в эти голубые, светящиеся таким живым светом глаза, что ему стало не по себе, и он немедленно отступил от края крыши.

- Так точно лучше, - заверил его стоявший напротив него парень, протягивая ему руку, - в любом случае это не выход… Даже когда другого выхода просто не остаётся.

Рауль растерянно смотрел на него, не зная, что ему сказать, но тот сам всё сказал за него.

- Ясон Минк, - представился он, - тебя я знаю, ты Рауль Эм, местная знаменитость.

Всё это было настолько неожиданно, что он даже не нашёлся, что сказать в ответ, просто брякнул всё, что думал, напрямую, а тому, похоже, это понравилось, поскольку услышав его слова:

- Ты что, следил за мной? – тот едва заметно улыбнулся краешком губ.

- Да, само собой разумеется, и не в первый раз.

Увидев в изумрудных глазах самое что ни на есть искреннее недоумение и непонимание, тот только головой покачал.

- Ну да, я следил за тобой, за твоими успехами, за всей твоей жизнью, я знаю, что ты уже занимаешься по программе высшей ступени, хотя должен идти вровень со мной, а я в первой группе средней… Я знаю о тебе практически всё… ну или всё то, что меня интересовало.

Сам не отдавая себе отчёта в том, что делает, Рауль сжал руки в кулаки. Да, преподаватели были бы крайне удивлены, доведись им узнать, что Рауль Эм второй раз за день теряет контроль над собой, а уж тем более сумей они узнать об истинных мыслях, посещавших его в тот момент. Изумрудные глаза гневно сверкнули из-под упавших на глаза длинных шелковистых прядей светлых волос.

- Как ты… да какое ты вообще имеешь право вмешиваться в мою жизнь??? – ярость в его голосе, похоже, снова позабавила того. – Твоё счастье, что это идёт вразрез со всеми моими принципами, иначе всё, что ты мне говорил, стало бы известно…

- Включая то, что Рауль Эм, гордость Академии, собирался сигануть с крыши от доставшей его безысходности???

Рауль ощутил, как помимо его воли в нём поднимается волна гнева, захлестнувшая его сознание с удвоенной силой, когда в голубых глазах сверкнула едва уловимая насмешка. Он больше не мог контролировать себя – но за считанные доли секунды до того, как он залепил бы наглецу пощёчину, тот перехватил его руку одной рукой, а другая легла поверх его волос на шею, притягивая к себе и, прежде чем Рауль успел предпринять что либо, их губы соприкоснулись. Он даже не успел понять, что произошло, когда Ясон слегка отстранился, заглядывая ему в глаза. Рауль не сразу осознал, что тот уже не удерживает его руку – она лежала на его плече, сминая ткань формы Курсанта Академии. Сначала пришла мысль о том, что с ними сделают, если кому-нибудь станет известно произошедшем здесь. Нейрокоррекция, исключение из Академии, но даже если этого и не произойдёт, то ни о какой карьере уже не будет идти и речи, поскольку даже если им удастся восстановить доверие к себе и свою репутацию, будет потеряно время - период полной реабилитации после нейрокоррекции занимает от нескольких месяцев до года - это зависит от многих факторов.

- Ну как? – поинтересовался тот, проводя рукой по его волосам.

Мысли путались и разбегались, подобное состояние настолько необычным, что Рауль растерянно пробормотал:

- Ты сумасшедший… Что… если кто-нибудь увидит…

- А никто не увидит, - ответил тот насмешливо, - все на занятиях. Время…

- Всё равно… - до Рауля вдруг только что дошло, что он сейчас стоит на крыше Центрального Корпуса с этим парнем, в то время как должен присутствовать на занятиях…Он уже опоздал, и представлял себе, какую реакцию и недоумение это вызовет у преподавателей… у всех… Рауль Эм… прогуливает занятия??? Такого не случалось за всю историю существования Академии ни с одним из курсантов – это недопустимое нарушение дисциплины, которое влечёт за собой жесточайшее наказание. Верилось с трудом. Но, тем не менее, это было реальностью…

- Так… зачем ты это сделал? – Рауль понемногу приходил в себя, в это время он думал только о том, что ему делать дальше. Он мог однозначно сказать, что теперь мысли, подобные тем, что пришли ему в голову не далее как несколько минут назад, больше не посетят его довольно долго.

Тот усмехнулся.

- Так… от нечего делать, - насмешливо произнёс он, - вообще–то потому, что я действительно давно за тобой наблюдаю и ты кажешься мне не таким, как все остальные, но вовсе не из-за твоих выдающихся способностей… В тебе есть то, чего лишены многие из нас… жизнь.

- О чём ты говоришь? – Рауль внезапно резко, убирая свою руку с плеча парня.

- Ты знаешь, о чём я говорю, - произнёс Ясон, - иначе тебя не было бы здесь сегодня. Иначе здесь не было бы меня. Тебя тоже достало всё это… Достало так, что ты готов был шагнуть вниз…

- Я не…

- Да ладно, - хмыкнул тот, наслаждаясь его замешательством, - мы с тобой очень похожи, Рауль. Только ты боишься признать, что тебя достало всё, что веками вбивали в головы нам подобным, потому что… так и должно быть. Тебя научили думать, что это неверно, и ты слепо всему повинуешься, не замечая, как постепенно это убивает тебя… твою истинную сущность.

Рауль не знал, что вызывает в нём больший ужас: слова, то, что могло за ними последовать или же осознание того, что всё, что говорит Ясон – истинная правда.

- Я не думаю, что… мне надо идти… Этот разговор просто не имеет смысла…

- Ага. Иди. Возвращайся на занятия… только придумай по дороге оправдание, Образец Для Подражания, потому что тебе многое придётся объяснять… И когда через неделю или месяц ты снова будешь здесь стоять, может, за несколько секунд до того, как шагнуть вниз, ты вспомнишь меня…Хотя, может быть, и не вспомнишь… где там… в Танагуре тебе будет не до того…

От неожиданности Рауль остановился. Манера этого парня говорить всё напрямую была настолько необычной – он действительно не боялся показывать свои чувства и истинные мысли, что не могло не вызывать восхищение. Обернувшись, он смотрел на него из-под наполовину закрывавших лицо длинных золотых шелковистых прядей, смотрел, пытаясь понять, что же скрывается за этим безрассудством и искренностью. В тот момент ему казалось просто безумием то, что он до сих пор не ушёл, и всё же он не мог повиноваться разуму, подсказывающему ему, что он должен поступить именно так… Действительно, что ждало его за этой дверью? В том, что на репутации Рауля Эма не отразится этот досадный инцидент с опозданием, он мог быть уверен. И впоследствии всё вернётся на круги своя: он закончит Академию с блестящими результатами, сделает карьеру… и мысленно постоянно будет возвращаться к сегодняшнему дню, жалея, что этот загадочный парень с небесного цвета глазами не позволил ему сделать то, что он хотел… потому что жизнь его будет пуста – всё это Рауль знал очень хорошо. Он не знал другого: почему он всё ещё здесь? Почему не уходит?

Тот уже не смотрел на него: он отвернулся, стоял, скрестив руки на груди; светлые, почти белые волосы, трепал ветер…Неизвестно почему в этот момент Рауль подумал о том, что уйди он сейчас, он никогда уже не увидит его. Почему-то это показалось ему гораздо более страшным, чем крушение карьеры… чем крушение всего, к чему он шёл все эти годы, из-за одного-единственного взгляда голубых глаз, устремлённого на него… просто потому, что все те привилегии, что ожидали его в будущем, всё то, что осталось в прошлом, не стоили и сотой доли тех мгновений в обществе Ясона, что были даны ему сегодня.

- Ясон… - неуверенно позвал Рауль.

Тот обернулся не сразу, но когда их взгляды встретились вновь Рауль вдруг с ужасом осознал, что только что чуть не ушёл…

- Ты всё ещё здесь… - произнёс тот. – Странно…

- Не более странно, чем то, что ты здесь, - ответил Рауль, - тебе так не кажется?

Тот промолчал, только покачал головой, не сводя с него пристального взгляда голубых глаз. В тот момент, когда очередной порыв ветра хлестнул бы его по лицу наотмашь, Ясон шагнул к нему, заслоняя его собой, пальцы его едва коснулись подбородка Рауля, их губы соприкоснулись вновь, но на этот раз поцелуй был более длительным и гораздо более глубоким. Раньше Раулю даже в голову не могло прийти, что подобное может случиться с ним, в данный же момент ему казалось, что не окажись он сегодня на крыше центрального корпуса Академии – вот тогда его жизнь действительно была бы кончена. Даже если бы она продолжалась ещё долгие годы – как и должно было бы быть, и он сделал бы блестящую карьеру … Почувствовав, как губы Ясона в заключение осторожно коснулись его губ, Рауль открыл глаза и взглянул на него вопросительно.

- Тебе действительно пора, - сказал Ясон, - время…

- Всё равно… я уже опоздал, - произнёс Рауль, ему казалось, что в его словах должно звучать сожаление… но его не было…

Ясон отрицательно покачал головой.

- Вряд ли, - он кивнул в сторону двери, - думаешь, я хочу, чтобы у тебя были неприятности? Занятия начнутся через несколько минут. Если пойдём прямо сейчас, ты ещё успеешь вернуться в класс.

Рауль сам не знал, что с ним творится – такого никогда раньше не было, да он и не думал, что такое возможно, но в присутствии Ясона он полностью терял над собой контроль. И это ему совершенно не нравилось. Он уже вовсе не был так уверен, что сможет противостоять ему, что сможет вернуть всё на свои места по первому своему желанию, потому это его взволновало, и взволновало сильно. Эмоции – запретная тема с рождения и до самой смерти, но иногда можно позволить себе небольшую слабость и дать им волю, когда же они становятся неконтролируемыми – это уже опасно, потому разум подсказывал, что ему стоит избегать Ясона. Избегать. Они уйдут отсюда поодиночке и больше никогда не вспомнят о том, что произошло здесь, потому что… так должно быть… Рауль знал о том, что это ложь, он лжёт самому себе по той простой причине, что он никогда не сможет забыть об этом, знал, что похожие мысли посещают и Ясона, и знал, что так просто всё это не закончится, потому что это – всего лишь начало…Начало чего?..

* * *

Сидя в своей комнате за компьютером, он пытался сосредоточиться над заданием, которое ему нужно было сделать к завтрашнему дню. Почему-то у него плохо получалось, но это волновало его сейчас меньше всего. Рауль знал, что так будет, знал, что это неизбежно, и пока Ясон ещё не завладел его разумом целиком и полностью, надо избавляться от этого наваждения. Наваждения – иначе это и нельзя назвать. Так подсказывал ему разум, рисующий самые невероятные последствия истории, начавшейся на крыше центрального корпуса, но где-то была одна-единственная мысль, собственно, и являвшаяся причиной того, что он не хотел…не мог с этим бороться: “А наваждение ли это?” Противопоставляя себя всем проявлениям здравого смысла, кто-то в нем кричал о том, что гораздо страшнее будет вернуться к тому образу жизни, который он вёл раньше, чем целиком и полностью отдаться во власть своих чувств и эмоций. Эти противоречия невероятно раздражали, он знал, что ничто не убивает вернее, чем внутренняя непрекращающаяся борьба, и потому сейчас сидел, откинувшись на спинку кресла, думая о том, что ему делать дальше, как поступить…За окном было темно, мрачные диски сателлитов застыли на фоне чёрного неба. Он отвлёкся буквально на секунду, а возвращаться к решению задания уже больше не хотелось, потому Рауль встал и подошёл к окну. В такое время на улице на территории Академии не встретить никого. Все заняты подготовкой к завтрашнему дню. Он знал, что ему достаются задания наивысшего уровня сложности, знал, что для того, чтобы достичь его уровня, многие стараются и день и ночь… У него всё получалось само собой. Он никогда даже особо не стремился к этому, не прикладывал особых усилий, потому что… потому что не считал нужным. Но всё происходило само по себе. Он был лучшим в Академии. Он знал, что должен сделать блестящую карьеру. Такими темпами, каким он проходил программу, его обучение в Академии должно было закончиться в скором времени, а дальше… Раньше он редко задумывался о том, что будет дальше, но вовсе не потому, что его мало заботило его будущее или же он был настолько безответственен, что ни к чему не стремился, просто он принимал всё, с ним происходящее, как должное, как неизбежность, и если бы не один-единственный порыв, который мог стоить ему жизни, возможно, всё так и осталось бы… Но сейчас, вспоминая этот взгляд небесно-голубых глаз, устремлённый на него, он был вовсе не так уж уверен в том, что ему всё равно, когда его обучение закончится, и как следствие, когда он покинет Академию.

Он откинул назад длинные золотистые локоны, наполовину закрывавшие лицо – настолько небрежным жестом, как только ему всегда это удавалось, и только сейчас обратил внимание, что находится в комнате не один. Мальчишка… Он не запоминал их имён, даже лиц – они менялись так часто, да и это было ниже его достоинства - знать по имени всякого, кто прислуживал ему, убирался в его комнате, приносил ему еду, выполнял все его поручения… В принципе, он даже особо не утруждал себя общением с подобными ему, ограничиваясь лишь тем, что отдавал им приказы или поощрительно кивал в случае безукоризненно выполненного поручения. Вот и сейчас он удивлённо, несколько раздражённо смотрел на него, пытаясь вспомнить хотя бы его имя. Бесполезно. Он просто его не знал, потому что его это никогда не интересовало.

Мальчишка был его возраста, возможно, чуть младше, но он был ниже его на целую голову, уже в плечах, и вообще казался таким маленьким, хрупким, несуразным и непривлекательным, что Раулю даже не представлялось должным интересоваться, что он здесь делает. Под его взглядом тот сам заговорил, и весь облик его: ссутуленные плечи, взгляд, тихий, нерешительный голос, выражали неуверенность и повиновение.

- Я хотел спросить… не желаете ли Вы чего-нибудь...

Рауль отрицательно покачал головой, даже не утруждая себя ответом.

Мальчишка робко, неуверенно кивнул, приоткрывая дверь.

- Значит… сегодня я Вам больше не понадоблюсь…

- Нет, - Рауль внезапно испытал сильнейший приступ раздражения, - ты можешь идти.

Интонации его голоса, как всегда, были ровными, спокойными, но, как ни странно, сейчас почему-то было так трудно оставаться спокойным… Это тоже казалось настолько неестественным, что раздражение с каждым мгновением всё возрастало. Мальчишки уже не было в комнате, а он всё ещё не мог определить, что же именно заставляет его испытывать столь неконтролируемые эмоции. Раньше с ним никогда не случалось подобного… но сегодняшний день вообще был особенный, потому что раньше он не мог и помыслить о том, что произошло сегодня… На этот раз он услышал, как автоматическая дверь открывается, и бросил молниеносный раздражённый взгляд на вошедшего.

- Кажется, я сказал, что…

- Что тебе он сегодня больше не понадобится, - дверь за Ясоном захлопнулась, и Рауль только растерянно смотрел на него, пытаясь понять, что же всё-таки такого в этом парне, что заставляет его разум уступать эмоциям, что одного его присутствия хватает для того, чтобы он мог потеряться в лабиринтах собственной мысли.

- Ты… ты действительно сумасшедший, - процедил Рауль, пытаясь изобразить гнев, но у него это плохо получалось, - ты хоть понимаешь, что ты творишь???

- О… да, более чем, но ты можешь не тревожиться, - Ясон улыбнулся и от этой улыбки Раулю окончательно стало не по себе: этот взгляд обладал буквально гипнотическим действием, - я же сказал, что никогда не причиню тебе неприятностей. Ты мне веришь?

- Если кому-нибудь станет известно…

- Да забудь ты, - раздражённо бросил Ясон, - кому-нибудь… станет известно… никому не станет…Ты меня считаешь полным идиотом? Думаешь, я мог бы прийти к тебе, зная, что есть возможность, что это станет кому-нибудь известно???

- Рано или поздно…

- Рано или поздно мы закончим эту Академию…Рано или поздно мы станем свободны.

- Свободны? – Рауль горько усмехнулся. – То, что мы обретём, освободившись от одних пут, вряд ли можно будет назвать свободой. Твоя и моя участь предопределена заранее. Наш путь уже просчитан до мелочей.

- Да? – усмехнулся Ясон, прислонившись к двери, скрестив руки на груди; он смотрел ехидно. – Кем? Юпитер??? Возможно… но даже в самом блестящем плане можно найти кучу досадных мелочей, которые станут непреодолимым препятствием на пути к его осуществлению. Нельзя жить по образцу, идти только по предоставленному тебе пути, никуда не сворачивая… Рано или поздно тебе это надоест… и ты сорвёшься… И вот тогда последствия будут непредсказуемы. Так не лучше ли жить полной жизнью? Уже сейчас, пока ты ещё можешь противостоять устоям общества, всему, к чему тебя заставляют стремиться помимо твоей воли?

-То, что ты говоришь… - произнёс Рауль тихо, - ужасно… и мне… Мне нужно было бы сообщить об этом, потому что тебя ещё можно… вернуть на путь истинный…

- Путь? – брови Ясона сошлись на переносице. – Истинный???

Он шагнул к Раулю, взяв его за плечи, встряхнул так, что голова его качнулась назад, шелковистый водопад волос, струящийся за спиной, золотой феерией разлетелся по сторонам, аккуратно опадая на плечи.

- Ты сам-то веришь в то, что говоришь???

- Верю…

- Я не верю в то, что ты веришь, потому что сегодня я смотрел тебе в глаза…

Хотелось, чтобы сегодняшнего инцидента не было вообще, чтобы можно было закрыть глаза и стереть из памяти все события сегодняшнего дня, но всё это было, и уйти от этого было невозможно, и чем отчётливее Рауль это осознавал, тем меньше ему хотелось возражать Ясону. Прежде чем эта мысль успела прийти к нему и отложиться в сознании, Ясон осторожно притянул его к себе, целуя в губы. Руки Рауля, сжатые в кулаки, упирались ему в грудь, когда Рауль пытался оттолкнуть Ясона от себя, но чем дольше длился поцелуй, тем яснее он осознавал, что ему не хочется сопротивляться этому. Больше того, он почувствовал, как его руки разжались уже на плечах Ясона, и в установившейся тишине он отчётливо слышал, как отчаянно колотится его сердце. Такого с ним раньше не было – возможно, просто потому, что никто не мог заставить его испытывать столь сильных противоречий, так ясно ощущать внутреннюю борьбу, что шла в нём самом уже давно, как Ясон.

- И всё-таки ты сумасшедший, - еле выговорил Рауль, когда Ясон отпустил его. Тот кивнул – небрежно, но в глазах его светилось нечто такое, от чего Раулю моментально стало не по себе. Ясон отошёл к двери, обхватив себя руками, остановившись у неё, он оглянулся на Рауля, который выглядел абсолютно растерянным, он сидел, опустив глаза, избегая взгляда Ясона.

-Я не думал, что ты ещё в этом сомневаешься, - произнёс он, вопросительно глядя на него. Рауль поднял глаза, в самой глубине изумрудных омутов светилось самое настоящее недоумение. Судя по всему, он сейчас думал о том, как это он, Рауль Эм, Сама Безупречность, Само Совершенство, мог докатиться до такого, тем не менее он назвал код, блокирующий дверь, и мгновенно отвернулся к окну, как будто не хотел, чтобы Ясон заметил, как он резко побледнел. И всё же он не мог не отдавать себе отчёта в том, что, не будь он сам уверен в том, что хочет этого не меньше его, Ясона здесь не было бы. В сознании звучал его голос, говорящий: “Я никогда не причиню тебе неприятностей…”

“Сомневаюсь”, - подумал Рауль в тот момент, но в том, что происходило, была и его инициатива, и потому сюда примешивалось ещё и отчаяние, и непереносимое чувство вины, от которого он не мог избавиться. Хотя, возможно, Ясон был прав, когда говорил, что это всего лишь стереотипы, которые были навязаны им против их воли, что он просто привык так думать, делить всё на чёрное и белое и проводить чёткие границы между тем, что считалось принятыми нормами поведения, допустимыми для того общества, в котором ему предстояло жить, и недозволенным, строжайшим запретом… В тот момент, когда он об этом подумал, руки Ясона осторожно легли на его плечи, притягивая к себе.

- Ты так спокойно доверяешься мне, хотя видишь меня второй раз в жизни? – голос Рауля едва заметно дрогнул, когда его руки вновь сжались в кулаки.

- Ты плохо слушал, - произнёс Ясон, наклоняясь к самому его уху, едва не касаясь его губами, - я знаю тебя уже очень давно. Я давно ждал этого дня.

“Бред какой-то… что я делаю…” – промелькнула мысль в голове Рауля, когда он резко развернулся, чтобы освободиться от его рук, но это ему плохо удалось, потому как руки Ясона тотчас же легли на его талию. Последнего взгляда в упор хватило, чтобы из головы вылетели последние сомнения. Очередной поцелуй в тот момент, когда Ясон стягивал с него одежду, заставил Рауля почувствовать, что у него кружится голова… Это было настолько необычным ощущением, что он даже не стал ему противиться, закрывая глаза и целиком и полностью отдаваясь ощущениям, захватившим его. Возможно, в этот момент его сознание полностью отключилось, потому что когда он открыл глаза, то обнаружил, что лежит обнажённый на постели, а Ясон склоняется над ним. Длинные светлые волосы шелковистым каскадом ниспадали на его плечи, смешиваясь с золотистыми локонами, разметавшимися по подушке.

- Ты прекрасен, - восхищённо произнёс Ясон, проводя рукой по его волосам, голубые глаза сверкали, отражаясь в изумрудных, ещё несколько секунд они смотрели друг на друга, потом Ясон склонился к нему, целуя его шею и плечи, грудь. Когда пальцы Рауля впились в его плечи, был всего лишь один, короткий взгляд голубых глаз, адресованный ему.

- Всё… в порядке… - выдохнул Рауль. – Продолжай… пожалуйста…

Он действительно не отдавал себе отчёта в том, что делает сейчас, как и в том, что за этим неизбежно последует. Но в данный момент он вообще не был уверен в том, что его интересует то, что будет завтра, да и наступит ли оно вообще. Это ощущение полной свободы и какого-то эфемерного счастья о того, что с тобой рядом есть хотя бы кто-то, кто помогает заполнить пустоту, столько лет царившую в твоей душе – хотя бы на несколько часов.

Эта слабая иллюзия победы над одиночеством – ну или что-то вроде того, возможно, даже, отчаянное безрассудство, которое зачастую толкает на необдуманные поступки - спровоцированное тем, что он осмелился бросить вызов моральным устоям общества, в котором ему предстояло существовать.

* * *

Они встречались каждый вечер после окончания занятий, и это продолжалось уже довольно долгое время. После этих встреч на Рауля всегда находило какое-то меланхолически-депрессивное состояние, во время которого он ругал себя за свою слабость и отчаянно стремился себя убедить в том, что завтра всё будет по-другому. В частности, каждый день он обещал себе прекратить встречи с Ясоном, и каждый вечер у него просто не хватало смелости сказать Ясону об этом… Потому что он уже не представлял себе, как это – провести вечер без него. Они очень много разговаривали – обо всём, и Рауль удивлялся, почему парень с таким интеллектом и стремлением к лидерству до сих пор не реализовал всех своих возможностей. Впрочем, возможно, теперь он даже знал ответ на этот вопрос. Ясон Минк был блонди, возможно, даже более талантливым, чем он, Рауль, и в то же время в нём был этот дух противоречий, это вечное стремление противостоять обстоятельствам и устоям жизни класса общества, к которому он от рождения принадлежал, словно вся его жизнь была одним сплошным открытым вызовом, брошенным окружающему миру. Впрочем, Рауля на данный момент это интересовало меньше всего. Ясон Минк был интересным собеседником и опытным любовником, он стал неотъемлемой частью его, Рауля, жизни, и пока что он даже не задумывался о том, что за отношения на самом деле связывают их. Для всех они не могли быть даже друзьями – в представлении блонди друзья определяются как связанные общими интересами и единой целью компаньоны, а поскольку Рауль учился на несколько ступеней выше его, таковые между ним присутствовать просто не могли. Потому при встрече они могли ограничиться только коротким приветствием, но если рядом в этот момент не оказывалось больше никого, Ясону доставляло истинное удовольствие заставлять Рауля понервничать, когда он помимо всего прочего как бы невзначай касался его руки, или открыто улыбался ему, и в глазах его в этот момент светилось такое, что Раулю становилось не по себе от сознания того, что это может кто-то увидеть. По этому поводу у них иногда случались небольшие перепалки, в которых Ясон всегда подтрунивал над Раулем, называя его занудой и педантом, тот в ответ называл его абсолютно сумасшедшей и безответственно относящейся к себе личностью, и что чем заниматься ему всякой ерундой, лучше бы обратил внимание на курсовые программы – глядишь, из этого что-нибудь да вышло. Обычно эти так называемые раздоры носили абсолютно шутливый тон и никогда не заканчивались серьёзной ссорой. Если честно, Рауль иногда злился на Ясона за его безответственность и слишком вызывающее поведение, но несмотря на всё, злость мгновенно проходила, стоило ему только заглянуть в эти голубые глаза, искрящиеся таким живым светом… В принципе, Ясону он мог простить многое, почти всё, и даже подобные выпады с его стороны не казались Раулю преступными, хотя сейчас уже он прекрасно отдавал себе отчёт в том, что никому другому он никогда не позволили бы до себя дотронуться и тем более вести себя подобным образом. Постоянная череда дней, сменявших один другой, наполненные скучнейшими бесконечными часами занятий и предвкушения встречи вечером, проносились с такой скоростью, словно время ускорило свой ход в несколько сотен раз.

Этим вечером Рауль был чуть более молчаливым и сдержанным, чем обычно, и это не могло не вызвать у Ясона вполне естественную реакцию, проявившуюся всего в одном вопросе:

- Когда заканчивается твоё обучение?

Тот удивлённо взглянул на него из-под наполовину закрывавших лицо длинных золотистых прядей, откинул волосы за спину, но ничего не сказал.

- Хорошо, - Ясон кивнул, - поставим вопрос по-другому: ты скоро уезжаешь?

- Не смотри на меня так, как будто я в этом виноват, - это прозвучало несколько резко. Рауль даже поморщился.

Ясон покачал головой. Глаза его, обычно такие тёплые и живые, сейчас были холоднее льда, а лицо казалось не лицом пятнадцатилетнего мальчишки… Сейчас он выглядел, по меньшей мере, лет на пять старше своего возраста, и Рауль на мгновение даже испугался – таким он не видел его никогда… то есть таким Ясон Минк обычно был для всех окружающих, но только не для него. Именно ему обычно предназначался этот огонь во взгляде и улыбка, которых сейчас не было. Он знал, что должен был сказать ему раньше, помнил о том, что Ясон каким-то образом имеет доступ ко всем досье Академии, если он знал о нём столько… а как выяснилось, знал он действительно не мало, а значит, он мог свободно узнать то, что его обучение заканчивается через полгода.

- Нет, мой милый Рауль, - в голосе его звучала насмешка, когда он произносил слово “милый”, - разве я могу тебя в чём-то обвинять??? Тебя, само совершенство, гордость нашей Академии??? Конечно же, нет.

- Вот и отлично, - Рауль сам не знал тогда, что заставляет его говорить подобным тоном, но в его голосе появились раздражительные нотки, а интонациях – явное превосходство, - кроме того, надеюсь, ты не считаешь, что я обязан был тебе об этом сообщать? Всё, что нас связывает, заканчивается здесь, оно останется в этих стенах. Это должно было произойти рано или поздно. Так какая разница, когда?

Он знал, что не должен говорить подобные вещи в лицо Ясону, и если бы он знал, чем в последствии это обернётся, он бы несколько раз подумал перед тем, как сделать это, но сейчас его поразил холодный тон и глаза Ясона, в них, как всегда, был вызов, только на этот раз ему, и этого Рауль терпеть не собирался.

- Так кем я был для тебя всё это время, Рауль Эм? – произнёс Ясон абсолютно спокойно, ни жестом, ни взглядом не выдавая своих истинных чувств в тот момент. – Хорошим средством для занятия досуга?

Раулю хотелось схватить его за плечи и как следует встряхнуть - совсем как он когда-то, накричать на него или, по крайней мере, сказать, что за это время он стал для него самым близким, но он прекрасно отдавал себе отчёт в том, что всё это действительно должно закончиться здесь, и, возможно даже сейчас, если уж подвернулся удобный для этого случая, потому что знал, что если Ясон и дальше будет властвовать над его разумом и сердцем, ни к чему хорошему это не приведёт. Они действительно идеально дополняли друг друга – Ясон, с его отчаянным безрассудством, с его отчаянной, неуёмной жаждой жизни, стремящийся прожить каждый момент так, чтобы потом не было жаль потерянного времени, и он, холодный и рассудительный, полный самый противоречивых чувств по поводу своей дальнейшей судьбы. Они могли бы сосуществовать идеально – в едином целом, и тогда, возможно, не было бы существа более счастливого и гармоничного. Возможно, за это время они и в самом деле стали единым целым, но Рауль прекрасно понимал, насколько опасно продолжение этой истории, но не был уверен, что Ясон тоже отдаёт себе в этом отчёт, потому взял на себя смелость всё решить за него. Он отлично знал психологию и умел управлять другими – это была одна из его сильнейших особенностей, на которую давно обратили внимание преподаватели и воспитатели, он настолько тонко разбирался в психологических нюансах, что многим специалистам, посвятившим всю свою жизнь работе в этой области, было трудно с ним состязаться.

Потому сейчас он, совершенно спокойно глядя ему в глаза, произнёс:

- Разве тебе было плохо?

Ясон отрицательно покачал головой, и Рауль увидел, как выражение его лица меняется на глазах – вместо этой ледяной маски он увидел абсолютно растерянное лицо того, кто стал ему так дорог, а в глазах было столько отчаяния и боли, что Раулю на миг стало не по себе. Но всё это продолжалось какие-то секунды, потом Ясон сумел справиться с собой – это ему всегда удавалось отлично. Рауль не знал цены этих молниеносных трансформаций, но он, как никто другой, знал, что на подобное способен только Ясон – он мог быть неприступным, холодным – и в следующий момент чувствительным и ранимым, настолько открытым… Обратное всегда удавалось ему не хуже. Самообладание и выдержка у него были отменными, и осечку они дали всего один-единственный раз в жизни.

- Нет, - ответил Ясон, - мне плохо сейчас.

Он стоял у двери, повернувшись к нему спиной, и в этот момент Раулю вновь захотелось остановить его, сказать, что всё то, что только что было им сказано – ерунда, полнейший бред, сказанный просто для того, чтобы заставить его уйти. Потому что – и Рауль прекрасно знал и понимал это – Ясон намного сильнее его. Если он не оставит его, у Рауля не хватит сил, чтобы расстаться с ним. А это будет означать неизбежный крах для них обоих. Если у него не хватит сил уйти самому, то у него хватит сил сделать так, чтобы ушёл Ясон. Вот только будет ли от этого легче?

Он ожидал, что тот обернётся, ожидал хотя бы потому, что уже жалел обо всём сказанном и знал, что если это произойдёт, он не сможет больше вести себя подобным образом, но Ясон не обернулся. Он даже не сказал ему ничего больше, и только после того, как дверь за ним закрылась, Рауль опустился на постель, закрывая лицо руками. Он сидел так не меньше пяти минут, пытаясь сосредоточиться хотя бы на одной мысли, касающейся его будущего, его карьеры, но это ему плохо удавалось, в голову лезли совсем странные мысли, и центральной из них была та, что никакого будущего без Ясона он для себя не видит. Он действительно узнал о том, что его обучение подходит к концу, и в Академии он задержится ещё максимум на полгода, уже давно. Юпитер лично интересовалась перспективным курсантом, и в том, что он сделает блестящую карьеру уже в скором времени, сомнений ни у кого не возникало. Он знал, что с его стороны это весьма и весьма непорядочно по отношению к Ясону, но специально не сказал ему об этом сразу – с тем, чтобы сказать именно сейчас и именно так, с тем, чтобы спровоцировать эту размолвку, с тем, чтобы… Чтобы научиться жить без него за то время, что ему осталось. Рауль, как никто другой понимал, что даже того подобия свободы, которым он обладал в Академии, он будет лишён. Это всего лишь иллюзия вольной жизни, как ошибочно предполагали многие. От рождения и до самой смерти они вынуждены существовать в узких рамках ограничений, введённых Юпитер, и он никогда не сможет преступить черту неповиновения, потому что в противном случае это будет означать…

Рауль в ярости взглянул на закрытую дверь. В конечном итоге, всё сводилось к одному и тому же: постоянные ограничения, постоянная борьба с самим собой… Из-за чего??? Из-за каких-то дурацких правил, придуманных даже не человеком – искусственным интеллектом, задумавшим создать высшую расу… Высшую по всем параметрам. Он знал, что не сможет ничего с этим поделать, знал и то, что никогда не решится открыто объявить о своих противоречиях или бросить вызов всем существующим нормам и устоям. Именно поэтому он хотел, чтобы Ясон ушёл… Именно поэтому…

Мысли путались. Не в первый и не в последний раз. Знакомство с Ясоном Минком заставило Рауля на многое взглянуть по-другому. Возможно, в первое время он действительно был для него просто Спасением. Спасением от безысходности, от отчаяния, от пустоты… Но только первое время – возможно, если бы всё и оставалось по-прежнему, того, что только что произошло, не случилось бы… Проблема заключалась как раз в том, что Ясон стал для него кем-то гораздо большим, чем просто отчаянным безумцем, осмелившимся бросить вызов обществу. Рауль чувствовал, что каждый день в его обществе становится очередным шагом к пропасти, в которую они неминуемо сорвутся, если у кого-нибудь из них не хватит смелости завершить это раз и навсегда, или хотя бы спровоцировать разрыв – на что он, собственно говоря, и пошёл. Об этом можно было думать бесконечно, и приходить к одному и тому же выводу. Этой ночью Раулю так и не удалось заснуть.

* * *

Следующие несколько дней стали для него самыми паршивыми в жизни. Рауль даже не представлял себе, что ему когда-нибудь доведётся испытать такое: эта странная смесь чувств, в которой было всё: и отчаянное, безудержное желание бросить всё, найти Ясона и поговорить с ним, и непреодолимое чувство вины за то, как они расстались, и отрезвляюще холодное вмешательство разума, удерживающее его от этого. Ясона он не видел – тот будто избегал его, но Рауль знал, что это не в его стиле, тот никогда не станет прятаться, даже после всего того, что произошло, и это не добавляло ему оптимизма, потому что он не знал, что с ним и как он. В этот проклятый день всё было не так – с самого начала. Во-первых, утром Рауль вспомнил о том, что завтра у них зачётный день, и что его отчёт, по сути, пока ещё представляет собой крайне жалкое нечто в зародышевом состоянии, и что неизвестно, когда ему сегодня удастся за это засесть, потому что занятия заканчиваются поздно вечером. В принципе, это никогда для него не было проблемой – он мог просидеть за работой всю ночь, но бодрости духа тоже не добавляло. Второй неожиданностью для него стало известие о том, что завтра после отчёта ему предстоит беседа с самой Юпитер, то есть его, по меньшей мере, целый день не будет в Академии. Все смотрели на него с нескрываемой завистью и восхищением – даже многие преподаватели, а он никогда ещё не чувствовал себя так отвратительно, как сейчас. Они все представляли это как великую честь, которой он был удостоен, а Раулю казалось это просто каким-то издевательством, насмешками судьбы, которая, по всей видимости, действительно насмехалась над ним, бросая из одной крайности в другую. В-третьих, старший преподаватель отметил его в числе тех, кто должен был остаться после занятий для дополнительной беседы, чего не случалось уже давно, и Рауля просто бесила мысль о том, как всё прекрасно подобралось: один к одному. Почему-то так получается всегда – когда времени не остаётся, все прикладывают отчаянные усилия, чтобы как можно сильнее осложнить тебе жизнь. Рауль на удивление спокойно реагировал на всё это: в принципе, так и должно было быть – он должен был являть собой образец для подражания, поскольку должность Первого Консула Амой, которую ему все предсказывали, обязывала ко многому. В том числе, отличная выдержка была неотъемлемой частью его образа, который уже давно стал эталоном истинного блонди.

Занятия закончились поздно, плюс ко всему Ралф Мэй выразил своё желание провести беседу с Раулем в последнюю очередь. Впрочем, это тоже было принято без малейшего возражения. Даже если ты самый перспективный курсант Академии, которому завтра предстоит встреча с Юпитер, о которой Ралф Мэй, старший преподаватель, может только мечтать, а всю свою жизнь провести вдали от Танагуры, ты не имеешь права сказать ему даже слова по этому поводу. Дисциплина похлеще, чем в армии. Но если уж ты Аристократ от рождения и твоё происхождение тебя обрекает на все эти прелести, приходится терпеть. И ждать, когда всё это закончится, и начнётся другое. С той лишь разницей, что потом ты будешь подчиняться непосредственно Юпитер, и больше никому.

Он вышел в коридор, стоя у окна, смотрел на темнеющее небо. Два вечных спутника Амой в ауре отражённого света казались такими близкими и далёкими одновременно, и в этот момент Рауль вдруг подумал о том, что, возможно, где-то на другой планете всё в их с Ясоном истории могло бы быть совсем по-другому. Взять хотя бы эту отсталую по всем параметрам планетку, погрязшую в невежестве, прозябающую где-то на окраине Галактики в своём невежестве – Землю… Вот там, где все наделены абсолютной свободой, они наверняка могли бы обрести всё, что никогда не будет доступно им на Амой. В следующий же момент он прогнал эту мысль от себя, поскольку счёл её просто недостойной Первого Консула Амой – хотя бы даже будущего. Иногда он был просто счастлив, что никто не может прочесть его мысли, потому что в последнее время они пугали даже его. В этой отчаянной борьбе побеждал разум, и Рауль всегда был уверен в том, что так и должно быть. Во всём есть своя закономерность, и во всём должно придерживаться установленного порядка. Некоторое время назад, когда Амой была подобием Земли, с той лишь разницей, что их мир всегда был более техногенным, творилось просто нечто невообразимое. Собственно, этот хаос и беспорядок – есть отсутствие дисциплины и торжества разума над животными инстинктами. Когда-нибудь Юпитер добьётся того, чего хочет: она создаст на Амой идеальный Мир. Только есть ли в этом Мире что-нибудь идеальное?..

В своих мыслях Рауль обычно уходил далеко – так далеко, как, казалось, не заходят даже планы Юпитер относительно дальнейшей судьбы Амой и расы блонди. Вот и сейчас он абсолютно забыл о времени и о реальности, размышляя надо всем, что произошло не так давно в его жизни и о том, что ожидало их планету и весь сформировавшийся строй жизни в будущем. Очнулся он, только услышав голос Ралфа Мэя.

- Рауль…

Он мгновенно обернулся.

- Да.

- Заходите.

Ралф посторонился, пропуская его в опустевшую аудиторию. Ему было около двадцати семи, и он был отличным преподавателем, но дальше этого дело не шло. Он был обычным. Таким, как большинство. Рауль ловил себя на мысли, что это, наверное, довольно паршиво - провести всю жизнь в роли старшего преподавателя, родившись блонди. Паршиво и глупо. По крайней мере, с его точки зрения это было именно так, и он был убеждён, что и со стороны Ралфа тоже. Но если кому-то суждено быть Первым Консулом Амой, то кому–то же нужно приложить к этому руку. Иначе говоря, к воспитанию блонди Юпитер могла допустить только блонди. А как же иначе… Ралф выглядел на свой возраст – ему можно было дать лет двадцать семь – тридцать. По своему стилю он был ближе к Ясону, чем к Раулю, разве что холодный взгляд стальных глаз не содержал в себе и сотой части того, что можно было открыть во взгляде Ясона – если он того хотел, разумеется. Рауль вдруг поймал себя на мысли, что совершенно неосознанно сравнивает его с Ясоном. Причём не только его. Возможно, в каждом обращённом на него взгляде он пытался найти Ясона… и не находил. Потому что Ясон Минк был особенным. По крайней мере, для него встреча с ним сейчас, на данном этапе значила бы гораздо больше, чем встреча с Юпитер. Остановившись у кафедры, Ралф внимательно посмотрел на него – ответом ему был совершенно спокойный, безразличный взгляд Рауля.

- Ты уже подготовил отчёт? – почему-то в голосе Ралфа Раулю почувствовалось нетерпение… или даже раздражение по поводу того, что приходится говорить о делах. Мэй вёл их группу и должен был просмотреть все отчёты своих курсантов до того, как они будут предоставлены перед комиссией.

- Ещё нет, - ответил Рауль, - отчёт будет готов завтра утром.

- Думаете, это допустимо, Рауль Эм? Мне необходимо время на фиксирование недочётов и их устранение, а вам необходимо время, чтобы проработать его.

- Я прошу прощения. У меня не было времени… - Раулю впервые в жизни приходилось оправдываться, и это его немного раздражало. Небольшое облегчение приносило то, что вскоре он уйдёт из этой Академии, и никогда больше не вспомнит ни Ралфа Мэя, ни этот его идиотский тон – заносчивый и высокомерный, как будто он был выше его… На данный момент – да. Допустим. А в дальнейшем…Ему хотелось заявить тому прямо в лицо, что срок сдачи отчёта – завтра, и что ему не придётся в нём ничего исправлять по одной простой причине – недочётов там не будет, вместо этого он вынужден был разговаривать с ним, как провинившийся курсант с начальником Академии. Дожили.

- Разумеется, у Вас не было времени, Рауль Эм.

Язвительные нотки в голосе Ралфа Мэя поразили Рауля, если не сказать больше. Его изумление, как всегда, проявилось в одном-единственном взгляде, брошенном на Ралфа, и вновь устремлённом в Свой Мир. Этот полуотсутствующий взгляд, при всём при том, что в данный момент Рауль находился перед тем, с кем разговаривал, и в то же время предельная концентрация внимания на собеседнике и теме беседы, были для него вполне обычными явлениями. Судя по взгляду Мэя, ему это не очень понравилось. Так и не дождавшись более существенной реакции со стороны Рауля, тот продолжил говорить.

- Потому что в последнее время Вы были очень заняты, не так ли? Когда речь заходит о занятиях и о новом друге, многие отдают предпочтение первому, но Вы, как ни странно и как ни печально это признать, не из их числа, не так ли?

Рауль стоял к нему лицом и только ему одному было известно, чего ему стоило в этот момент, когда прозвучали последние слова Ралфа – остаться внешне абсолютно спокойным и невозмутимым. Когда он поднял голову, непокорная прядь вновь упала на лицо, но он отбросил её спокойным, уверенным движением руки, прекрасно понимая, что сейчас себя нельзя выдать даже такой мелочью, как дрожь руки. Взгляд его встретился со взглядом Ралфа, с насмешкой смотревшего на него, и но даже под ним он оставался совершенно спокойным, хотя внутри всё сжалось от ужаса и отчаяния, и Рауль не мог понять, с чем же именно это связано: то ли с тем, что это означало для него в данный момент – полное крушение всех его планов, исключение из Академии, кто знает, возможно, много чего ещё… Или же с тем, что он не мог понять, как и откуда это стало известно Ралфу, если об этом знали только он и Ясон. Перед глазами внезапно потемнело, Рауль всегда умел справляться с собой, но сейчас, когда он из темноты возник образ Ясона, говорящего: “Я никогда не причиню тебе неприятностей…” Он смотрел на него, а в голубых глазах светилась предназначенная только ему улыбка. И вдруг, разрывая темноту и этот образ, голос, звучавший, словно наваждение, из темноты в сознание ворвался другой, более реальный: “Когда речь заходит о занятиях и о новом друге, многие отдают предпочтение первому, но Вы, как ни странно и как ни печально это признать, не из их числа, не так ли?”

“Не может быть… не может…” Рауль вспомнил лицо Ясона, когда тот уходил. Да, тогда он поступил с ним более чем отвратительно, и… могло ли это заставить его пойти на такое??? В любом случае, отчаяние толкает на необдуманные поступки, а Ясон всегда был таким: отчаянным и безрассудным… Здесь присутствовал явный психологический момент - минутный порыв, стремление отомстить за то унижение, что было нанесено ему… Возможно, в какой-то момент он решил, что ему нечего терять, или же…

Что он, Рауль, потеряет в таком случае гораздо больше. Тем вернее казалось это предположение, когда он вспоминал, что ни разу за эту неделю не видел Ясона в Академии. Возможно, его уже нет здесь… возможно ли, что он действительно совершил эту глупость??? “Ясон, что же ты наделал… Ясон…”

Сознание просто разрывалось от догадок, обретавших форму мыслей, боли и отчаяния, осознания своего полного поражения: здесь и сейчас, когда Рауль вдруг ощутил, что помимо его воли по правой щеке медленно поползла горячая солёная капля. По той самой щеке, которая сейчас могла бы быть закрыта, не убери он волосы. “Не может этого быть…” Сейчас он уже был уверен в том, что именно предательство Ясона послужило почвой для этого. Тем не менее он нашёл в себе силы встретиться взглядом с Ралфом Мэем, не обращая ни малейшего внимания на единственную слезу, остывавшую на его щеке, он спокойно встречал этот надменный ехидный взгляд серых глаз, обращённый на него, в голове крутилась одна-единственная мысль: “ Ясон… почему…”

(c) Naya Hall

| далее |